"Мастер и Маргарита" М.А.Булгаков, инсценировка В.Беляковича, литературная редакция Н.Кайдаловой
Режиссура и сценография В.Беляковича
Премьера - 1993 год
Спектакль идет с двумя антрактами

Пустое пространство сцены обрамляют большие железные щиты (позже они обнаружат способность изгибаться, издавая при этом низкий тревожный звук), развешенные так, что между ними может пройти актер. Листы-щиты - это и стены помещений или зданий; и трамвай, под которым гибнет Берлиоз; и орудие избиения Варенухи слугами Воланда; и возможность для полета героев в финале.

При том, что спектакль пытается охватить все стороны многопланового булгаковского повествования, основная ставка делается на сатирические сцены. Но, странное дело, смех в зале слышится редко. Подручные дьявола зловещи и жестоки с первых же сцен, зато сам Воланд (Виктор Авилов) сочетает в себе то, что уместнее было бы препоручить его свите: то и дело строит гримасы, выделывает немыслимые пируэты, кривляется и глумится, смакуя людские несчастья. Так и тянет ему напомнить: "Помилосердствуйте, да вам это даже как-то не к лицу!".

Появление Мастера заставляет задуматься, уж не пародия ли это? Герой невероятно примитивен, и потому признание Маргариты, что еще не зная Мастера, она всю жизнь любила именно его, кажется комичным и нелепым.

Ершалаимские сцены урезаны в спектакле до минимума.

Спектакль фрагментарен и поверхностен.

М. Х.

"Сон в летнюю ночь" У.Шекспир
Постановка и сценография - В.Белякович
Звуковое оформление - В.Климов
Премьера - 12 июня 1996 года
Спектакль идет с одним антрактом, продолжительность - 2 часа 50 минут

Бурно растущая во все стороны искусственная зелень, мягким ковром облепившая стены подвальчика театра на Юго-Западе, является, собственно говоря, единственным элементом декораций. Остальное отдается на откуп зрительской фантазии.

Три сюжетные линии пьесы решены Беляковичем каждая в своем оригинальном стиле. Сцены при дворе герцога Афинского сделаны в жанре пародии (причем не совсем удачной) на оперу. Стилистику эпизодов с ремесленниками наверное можно определить как "новички на сцене". По крайней мере именно так выглядели несколько актеров, выстроившиеся вдоль предполагаемой линии рампы, переминающиеся с ноги на ногу и несущую чудовищную отсебятину, перемежающуюся текстом Шекспира. Венцом режиссерской мысли стали сцены с феями и эльфами. "Ритуальные пляски" лесных жителей, представлявшие собой ритмичное подергивание бедрами под заунывные напевы, напоминали ночное шоу в третьеразрядном кабаке.

Юмора, легкости, как и философии шекспировской пьесы в спектакле замечено не было.

А. С.