"Добрый человек из Сезуана" Бертольд Брехт, перевод с немецкого Ю.Юзовского и Е.Ионовой
Постановка Юрия Любимова
Художник - Борис Бланк
Премьера - 1963 год, возобновление - 23 апреля 1999 года
Спектакль идет с одним антрактом, продолжительность - 2 часа 50 минут
Что подвигло Юрия Любимова (помимо очередного юбилея театра на Таганке) восстановить брехтовского "Доброго человека из Сезуана"? Спектакль, явившийся публике на сцене вахтанговского училища в далеком 1963 году. Спектакль, изумлявший необыкновенностью. Спектакль, в котором поразительно внятно и доходчиво подавались авторские и режиссерские идеи, нашедшие почти идеальное сценическое воплощение. Спектакль, положивший начало любимовской эстетике, которая и поныне пребывает в развитии.
Войдя в ту же реку тридцать пять лет спустя, Любимов по-прежнему сохраняет взаимопонимание с Брехтом. В этом вы имеете возможность убедиться, приобщившись к нехитрой мысли о том, что добрый человек всегда есть среди людей, только ему очень нелегко оставаться добрым. Дабы герои пьесы пришли к осознанию этой простенькой истины, самим Богам приходится посетить землю и столкнуться с повседневной жизнью города Сезуана. Но и Богам случается удивляться: очень уж странный оборот приобретают их поиски доброго человека.
"Стая молодых набирает высоту", - писал когда-то критик о Таганке. Сегодня в этой стае другие лица, а высота набрана их предшественниками. "Доброго человека", как и прежде, представляет зрителям молодежь, впрочем, несколько артистов-старожилов Таганки продолжают исполнять роли, игранные и прежде. Среди них - М.Полицеймако, Ф.Антипов, Б.Хмельницкий.
Роль главной героини Шен Те и ее вынужденно-вымышленного двоюродного брата Шуи Та досталась Любови Селютиной, которая в труппе отнюдь не новичок, но за пару десятилетий пребывания на Таганке в "Добром человеке" никогда не играла. Конечно, актрисе (как и другим исполнителям) приходится повторять рисунок роли, придуманный не для нее, что всегда нелегко. Но Селютина с честью выходит из испытания, добавляя героине новые краски, в первую очередь - кокетливую женственность вкупе с мягкостью и беспомощностью, апеллируя не столько к разуму зрителя (как желалось того немцу Брехту), сколько к его чувству (что скорее в традиции русского театра).
Итак, пустая сцена с возвышениями по бокам, в которых угадываются обыкновенные тротуары, стремительно заполняется обитателями Сезуана. Места действия обозначаются фанерными щитами с надписями: "Табачная лавка", "Дешевый ресторан", "Фабрика", "Суд". В этом по-детски условном пространстве и произойдет ваша встреча с брехтовскими персонажами, если, конечно, вы отправитесь на Таганку.
М. Х.
