"Нумер в гостинице города NN" по поэме Н.В.Гоголя "Мертвые души"
Авторская идея и режиссура Валерия Фокина
Художник-сценограф - Александр Великанов
Премьера - 1994 год
Спектакль идет без антракта, продолжительность - 1 час 30 минут

"...Гоголя нужно читать медленно, - настаивает Валерий Фокин. - Мы попытаемся оказаться в ситуации, в которой живут его герои, услышать те звуки, которые слышали они, почувствовать те же запахи, вжиться в их мир". А посему Фокин решительно отказывается от создания очередной инсценировки "Мертвых душ", оставляя за пределами своей сценической версии то, что известно любому школьнику, в частности - визиты Чичикова к Ноздреву, Манилову, Собакевичу, Коробочке и Плюшкину. Спектакль довольствуется лишь несколькими, скромными по объему фрагментами гоголевской поэмы, преимущественно описательного характера. При более пристальном взгляде и наличии воображения эти эпизоды (пребывание Чичикова в гостиничном номере) оказываются вполне содержательными и насыщенными кипучей деятельностью героя.

Апофеоз спектакля - сцена, в которой Чичиков раскрывает свою дорожную шкатулку, чинно достает бумагу, укрепляет чернильницу, берется за перо и ... начинает строчить список приобретенных покойников, раздумчиво поясняя, кем был тот или иной, судя по фамилии, и какая смерть, вероятно, его постигла. Постепенно входя в раж, он вскакивает ногами на стул, и вот уже рука водит пером не по бумаге, а по воздуху да еще выделывает немыслимые пируэты, а голос захлебывается от восторга по мере продвижения в увлекательном сочинении очередной судьбы.

По словам режиссера, в этом спектакле делается попытка освоения нового театрального языка, цель которой - "вернуть слову весомость, осязаемость". Задача не из простых, но в "Нумере в гостинице города NN" результат превосходит ожидания благодаря изобретательной виртуозности режиссера Фокина и исполнителя роли Чичикова - артиста театра "Современник" Авангарда Леонтьева.

Спектакль иногда играется в помещении Манежа.

М.Х.

"Старосветская любовь" Николай Коляда по повести Н.В.Гоголя "Старосветские помещики"
Продюсерская компания Анатолия Воропаева
Постановка Валерия Фокина
Сценография Александра Боровского
Премьера - декабрь 1999 года
Спектакль идет без антракта, продолжительность - 1 час 40 минут

Московская премьера спектакля "Старосветская любовь" состоялась 1 февраля; до того его "прокатывали" в Новосибирске и Екатеринбурге. Валерий Фокин, всегда казавшийся режиссером, претендующим на элитарность, неожиданно для всех взялся за постановку антрепризного (зритель привычно читает: "массово-кассового") спектакля. Попытка смены режиссерского имиджа Фокину, похоже, не слишком задалась. Зал перед спектаклем на всех премьерных показах и вправду был полон до предела, чего, однако, уже не наблюдалось на финальных аплодисментах. Столь массовый исход публики на протяжении действия случается не часто.

Фокин привержен Гоголю давно и всерьез. Вероятно, это обстоятельство и оказалось решающим, когда ему предложили взяться за постановку антрепризных "Старосветских помещиков". Странно только, что режиссеру удалось сохранить свою привязанность к автору, прочтя довольно далекую от оригинала, безвкусную перелицовку повести, сотворенную удачливым современным драматургом Николаем Колядой. Тем не менее именно в слащаво-сюсюкающе-многословной интерпретации Коляды пара трогательных гоголевских старосветских обывателей (Лия Ахеджакова и Богдан Ступка) предстает зрительному залу, проявляющему себя вызывающе несентиментальным и не слишком-то терпеливым.

Монологи и диалоги, охи и вздохи героев изредка прерываются вторжением чего-нибудь эдакого потустороннего - вечного спутника режиссуры Фокина. Однако и инфернальные силы здесь оказываются не способны задеть за живое. Публику оставляет спокойно-равнодушной даже безумный персонаж (изумительно-пластичный Игорь Ясулович), снующий по сцене словно гигантская летучая мышь. Это, несомненно, сам Гоголь, неутомимо жгущий рукописи, которые полыхают да еще как! Главная эмоция театрального вечера - ни с чем не сравнимая, одурманивающая скука, стелящаяся по залу и обволакивающая ряд за рядом.

Сделаем скромное предположение о том, что же нанесло столь сокрушительный ущерб спектаклю, помимо чуждых Гоголю многочисленных выражений вроде "кушаньки" и "спатеньки": фокинским "Старосветским помещикам", по-видимому, противопоказана большая сцена. Быть может, в камерном пространстве спектакль зазвучал бы иначе: трогательнее, нежнее. Но антеприза, как мы знаем, требует кассовых сборов, следовательно, о малых сценах мечтать не приходится.

М.Х.